Как готовились к юбилею (8)

[lord_k]

Клод Лалуа, президент Атлантической Республики, на парадных портретах всегда был во фраке и с орденской лентой. В домашнем халате он выглядел ничуть не менее представительно - волна седых волос, зачесанная назад, высокий лоб, глубоко посаженные глаза под тонкими сросшимися бровями, слегка крючковатый аристократический нос, круглая бородка. Лалуа служил живым напоминанием о безвозвратно ушедшей Belle Époque, когда безусый и безбородый политик был редкостью.

Родословная президента была туманной. Известно было, что его дед, плантатор, перебрался на Биг-Айленд из Порт-о-Пренса, а чем он занимался в гаитянский период своей жизни и где родился - никто не знал.

Поговаривали, что сама фамилия Лалуа - искусственная, появилась во время Великой Французской революции и представляет собой сокращенный вариант выражения Règne de la loi - "царство закона". А первый носитель этой фамилии, ярый республиканец, якобы происходил то ли из Роганов, то ли из Тулузского дома.

Отец нынешнего главы государства стал провозвестником промышленной революции местного значения. Когда на островах вошел в моду белый сахарный песок, завозившийся издалека и облагавшийся высокими пошлинами, Лалуа-старший построил завод, где перебатывали тростник с его плантаций. "Сыпучий сахар" втрое подешевел и стал неотъемлемой частью рациона каждого островитянина. Сейчас, полвека спустя, далеко не все молодые граждане Республики умели пользоваться сахарными щипцами и лишь самые закоренелые ретрограды продолжали заказывать в бакалейных лавках величественные конусы, опоясанные синими лентами. Лалуа-младший, единственный сын сахарозаводчика, не пожелал продолжать семейное дело и передал бразды правления мужу старшей сестры. Сам же выучился на адвоката, некоторое время держал контору в Магнуме - и не стал отнекиваться, когда ему предложили баллотироваться в законодательное собрание.

С тех пор (а это было больше тридцати лет назад) Клод успел выиграть пять избирательных кампаний, побывать министром почты, торговли, юстиции, внутренних дел - и заручиться доверием всех парламентских фракций, не потеряв уважения своих товарищей по партии. Стать президентом для него оказалось легко, исполнять обязанности первого гражданина - еще легче, ибо глава Республики прав имел поменьше, чем иной конституционный монарх.

Сегодня президент получил редкую возможность действительно что-то решить. У него на столе лежала пачка приказов, присланных из Адмиралтейства. Шесть были подписаны, седьмой он перечитал уже раз десять - и в конце концов попросил соединить его с Бертрамом Уокером.

Голос миллионера зазвучал в трубке подозрительно быстро. Было такое впечатление, что обычно неуловимый предприниматель ждал этого звонка. Услышав, в чем дело, он рассмеялся и сказал:

- Естественно, вы можете сомневаться, дорогой Лалуа. Но если б у меня были сомнения, я бы не передавал эту штуку флоту.
- Однако вы не испытывали ее в открытом море, правда?
- Нет. Если вы подпишете приказ, испытания состоятся послезавтра. В идеальной обстановке, надо сказать. С минимальными расходами, хочу заметить.
- А если мы потеряем "Медузу"?
- Вся вина будет на ваших героических моряках. От меня они получили установку в совершенно исправном состоянии. Бесплатно, позволю себе напомнить.
- Не стоит обижаться, мой милый Уокер. Мы знаем и ценим ваш вклад в оборону. Цените и нашу готовность предоставить корабли и персонал для испытаний - как я полагаю, все-таки не совсем безопасных.
- Что вы, дорогой мой, я и не думал обижаться. Осмелюсь только спросить: что будет, если вы не подпишете приказ?
- Вместо "Медузы" выйдет другой корабль. С обычным вооружением. Может быть, более мощным. Но... Вы же все равно через пять минут все узнаете. Поэтому скажу вам, что приказ я подпишу. Уже подписал. Вы довольны?
- Я польщен вашим доверием, дорогой Лалуа. Увидимся послезавтра.
- До встречи, друг мой.

Продолжение