Смуглый цветок, или Сокровище Атлантиды (2)

[lord_k]

Окончание

Начало здесь

Модницам пришлось ждать до апреля, пока в Париже не открылась Международная выставка современных декоративных и промышленных искусств. К этой выставке Республика готовилась очень серьезно. Патрик О’Хиггинс, министр торговли, начисто отмел старую «колониальную» концепцию, согласно которой в национальном павильоне наряду с ромом и сигарами экспонировались изделия народных промыслов, чучела птиц и прочая живописная, но экономически бесперспективная ерунда. Ему хотелось показать, что атланты умеют распоряжаться своими природными богатствами и работают ничуть не хуже (и не менее изобретательно), чем европейцы. Именно О’Хиггинс свел вместе таких разных людей как Мишель Акра, ювелир Натан Мориц (уже известный читателю по рассказам уважаемого lnago) и Фредди Суарес. О последнем – чуть подробнее. Федерико Хосе Суарес-и-Сан Хуан – таково его настоящее имя, - отпрыск уважаемого семейства торговцев, войну прошел в Первой бригаде морской пехоты, а после демобилизации задержался в Париже почти на шесть лет. Обаятельный молодой человек учился рисованию, помогал семейному делу – импорту предметов роскоши, – а большую часть времени проводил в выставочных залах, модных салонах и монпарнасских кафе. В Магнум он вернулся осенью двадцать четвертого, как раз когда О’Хиггинс принял официальное приглашение на выставку, и быстро добился аудиенции у главы торгового ведомства. «Франция задыхается в поисках нового стиля, - объяснял министру Фредди. – Публика отвергает довоенную эстетику и вместе с тем отворачивается от новаторов, всех этих кубофутуристов и дадаистов. Французы ищут новую геометрию, новые цвета и отправляются за вдохновением в колонии. Им нужна экзотика. Мы не менее экзотичны, чем Африка или Индокитай, и я говорю не о поделках из дерева, не о веерах из птичьих перьев, а о ювелирных украшениях от «золотого Нати», об убранстве гостиниц и ресторанов, открывшихся после войны, об иллюстрациях в наших журналах… Все это надо привезти в Париж!»

Выслушав Суареса, министр торговли потер пальцами лоб, как будто хотел вспомнить что-то важное, – и попросил секретаря соединить его с конторой Акра в Августвилле. А на следующий день сел в гидросамолет, чтобы своими глазами увидеть фабрику, о которой прежде только слышал…

Ему не пришлось долго убеждать Мишеля. Тот воспринял предложение как должное. Это немного задело О’Хиггинса – ведь он предлагал не только покрыть все расходы на транспортировку и оформление стендов, но и оплатить рекламу первых духов Атлантики. "Мы оба умеем считать, - спокойно сказал парфюмер. – Все, что переведет ваш Заморский банк, вернется к вам в виде налогов за полгода. А может, и быстрее". Ни О’Хиггинс, ни Акра в тот момент еще не знали, кто станет лицом (и телом) рекламной кампании. Но об этом – чуть позже.

"Осталось уговорить Нати", - вздохнул министр по пути в гидроаэропорт. Договориться со старым ювелиром всегда было непросто. А в этот раз – особенно. Натан Мориц, хозяин "Золотой комнаты", "Алмазной пещеры" и еще дюжины салонов, разбросанных по четырем островам, не нуждался в международной славе. Кольца и серьги, шкатулки и портсигары, колье и диадемы его работы продавались и в Париже, и в Лондоне, и в Нью-Йорке. Даже в Токио. "Вы говорите - коллекция для выставки? Расскажите мне еще, как ее готовить, если все самое лучшее заказано на год вперед? И кто ее будет страховать, я вас спрашиваю? Вы будете платить клиентам неустойку, или?.." А О’Хиггинсу были нужны не только бриллианты – он хотел, чтобы весь интерьер павильона был оформлен в фирменном "призматическом" стиле Морица. "Золотой Нати" уступал неохотно и издевался над гостем всласть – то передразнивал его ирландский акцент, то вдруг переходил на идиш. "Ну ладно, Пэдди, за интерьер мы с вами поговорили. А экстерьер у этого вашего павильона будет – или?.."

Вопрос поставил министра в тупик. Он просто не знал, как должен выглядеть павильон снаружи – лишь был уверен в том, что портики, колоннады и прочие прелести классической архитектуры для его затеи не годятся. "Не знаете? Ну так я вам скажу – бутон! Ну что вы подпрыгнули как ужаленный? Пэдди, не делайте мне смешно – кто в прошлом году покупал у меня камень с такой огранкой? И почему я не вижу его на вашей жене?.."

Итак, бутон. Драгоценный камень и нераспустившийся цветок тамо. Универсальная форма, объединяющая и оправдывающая содержание. За это можно оплатить страховку и у Ллойда, и в "Сосьете Женераль", а также удовлетворить остальные прихоти ехидного ювелира.

Над проектом павильона трудилась уникальная, небывалая команда: архитекторы и ювелирных дел мастера, старшекурсники Академии изящных искусств и инженеры Центральной алюминиевой компании. Форму бутона повторял и флакон для новых духов, созданный по эскизу Фредди Суареса (который уже вернулся во Францию, чтобы занять пост заместителя торгового атташе при посольстве АР). Ту же форму имели и светильники с отделкой из алюминия, и чернильницы, стоявшие у изголовья Книги почетных гостей, и еще множество больших и маленьких предметов, которые надо было срочно отправить  в Париж.

Павильон собрали в марте, всего за три дня – металлический каркас, деревянные щиты, закрытые плотной бумагой, треугольники матового стекла, алюминиевые полоски, крепившие конструкцию… Бумагу сняли лишь после того, как внутри разместилось большинство экспонатов, включая спортивный автомобиль Fallabella с кузовом "скифф" из красного дерева. Только перед самым открытием привезли в бронированном автомобиле новую коллекцию Натана Морица, которая стоила больше, чем вся остальная экспозиция. И павильон засиял…

Нынешние историки архитектуры, говоря о Парижской выставке 1925 года, уделяют больше всего внимания двум павильонам – тому, что построил для Федерации Константин Мельников, и L'Esprit Nouveau, спроектированному заносчивым швейцарцем Жаннере. Но пока народ валом валил на Марсово поле и в Трокадеро, чтобы ознакомиться с достижениями промышленного искусства, критики не упускали из виду творения других архитекторов. В частности, павильон Атлантической Республики, который называли примером удачного использования ограниченного пространства. Расширявшаяся кверху конструкция позволила разместить большинство экспонатов не на нижнем уровне, а в просторной галерее, расположенной в самой широкой части здания. С галереи в центральный зал спускались шпалеры с яркими пейзажами, а высокая полупрозрачная кровля придавала павильону объем. Но довольно о форме, нас ведь интересует содержание, не так ли?

28 апреля, день открытия выставки, стал и днем премьеры духов La Fleur Sombre. "Темный цветок" – так назвал Мишель свое творение и наотрез отказался переименовывать духи в "Сокровище Атлантиды" – чтобы название соответствовало надписи над входом в павильон. Суарес вначале настаивал на переименовании, но внезапно капитулировал – когда узнал, кто же будет рекламировать новый аромат. Лицо кампании подарил Поль Колен, молодой парижский художник, с которым Фредди подружился в самом начале двадцатых. Ему и был вручен заказ на серию рекламных плакатов с единственным пожеланием: "Больше экзотики!" Через пару дней Колен принес Суаресу первый эскиз: темнокожая красотка в юбочке из бананов. Достаточно было одного взгляда, чтобы узнать новую возлюбленную художника, девятнадцатилетнюю танцовщицу Жозефину Бейкер, покорившую мюзик-холлы Парижа. Вот это удача! Проблема с названием разрешилась – Жозефина была хороша, как диковинный цветок. Смуглый цветок…

И апрельским днем танцовщица, одетая подчеркнуто скромно, вместе с послом Атлантической Республики сорвала драпировку с огромного хрустального флакона. Публика ахнула: резное стекло переливалось всеми оттенками кофе и золота; внизу флакон был непрозрачным, черно-коричневым, а ближе к горлу – почти бесцветным. Мишель Акра в старомодном костюме, будто попавший сюда из другого мира и другого века, смущенно кланялся. А смуглые девушки уже раздавали гостям пробирки с драгоценными каплями "Темного цветка". Фредди Суарес, гордо подбоченясь, давал интервью корреспонденту газеты "Матэн": "Конечно, вначале мы хотели заказать флаконы в Эльзасе, на новой мануфактуре Лалика, но поговорив с нашими стеклодувами из Сивилла, увидел, что они понимают меня без слов. К сожалению, я не поэт. И не смог бы объяснить мсье Лалику, какого эффекта мы добиваемся…"

Аромат бутонов тамо наполнил павильон и кружил головы. Гости жмурились от блеска бриллиантов "золотого Нати", шампанское из Реймса и августвилльский ром лились рекой, и свежий номер "Матэн" вышел с шапкой: "Остров сокровищ в Трокадеро".

 

Вместо эпилога

• Духи La Fleur Sombre дожили до наших дней. Правда, их формула претерпела многочисленные изменения. Мишель Акра, окрыленный успехом, выпустил целую серию экзотических ароматов – как женских (Fete des Fleurs, Tresor Cache), так и мужских (Corsair Noir, Flacon de Pirate). В тридцатые годы немалый успех имел его Shah de Perse, созданный перед кругосветным походом крейсеров Pollux и Mermaid – в Бендер-Аббасе моряки вручили литровый флакон этих духов шаху Реза Пехлеви. Но ни одно произведение первого атлантического парфюмера не удостоилось такой громкой и мгновенной славы, как "Темный…" или скорее "Смуглый цветок".
• За время работы выставки, с апреля по октябрь 1925 года, в Париже были заключены контракты на поставку товаров из АР общей стоимостью шесть миллионов франков. Примерно десятая часть этой суммы вернулась в казну в виде налоговых поступлений (помните разговор Мишеля с О'Хиггинсом?), в два с половиной раза превысив государственные расходы на устройство павильона. Сивиллские стеклодувы получили чрезвычайно лестный заказ – тысяча цветных флаконов для "Тиффани".
• Кроме "Сокровища Атлантиды" гостей парижской выставки принимали "Пиратский коктейль-холл", "Августвилльская сигарная комната" и кофейня "Черная тайна". Все эти временные заведения сумели заметно повысить интерес европейцев к традиционным экспортным товарам Республики.
• Оценив работу павильона, правительство и торгово-промышленная палата АР создали выставочный комитет, который определял тематику и состав будущих национальных экспозиций. В 1929 году (Барселона) упор был сделан на изделия из металла, в 1933-м (Чикаго) – на авиационную технику, а в 1937-м (вновь Париж) – на передовые средства связи.
• Фредди Суарес, оставивший службу в посольстве в 1928-м, некоторое время возглавлял только что упомянутый комитет, а в 1935-м был назначен послом во Францию. В 1938-м вернулся в семейный бизнес.
• Жозефина Бейкер, известная как "черная жемчужина", "бронзовая Венера" и "креольская богиня", умерла в Париже в 1975 году. Ей было 68 лет.