Как готовились к юбилею (1)

[lord_k]

Коммодор Мозес, начальник экономического управления Адмиралтейства, захлопнул папку, подлил в стакан лимонада (кубики льда тихо, почти нежно застучали по стеклу кувшина) и нажал селекторный рычажок.

- Гроппер уже здесь?
- Так точно, командир.
- Пусть зайдет.

Два месяца назад Мозес получил из государственной канцелярии документ, 14-й пункт которого стал для коммодора источником непрекращающейся головной боли.

"Поручить изготовление 240 фотографических снимков для юбилейного альбома картографической службе флота, - говорилось в этом документе. – Срок исполнения – 14 июля". То есть ровно за три месяца до официального столетия Республики (истинная дата провозглашения которой до сих пор оставалась предметом жарких споров историков, юристов и всех любителей дискуссий на возвышенные темы).

- Почему Картографической службе? – недоумевал тогда Мозес.
- А кому же еще, - отвечал статс-секретарь Фурнье таким тоном, будто говорил с непонятливым ребенком. – Ну ведь не правительственному пресс-бюро, в самом деле! У них бюджет уже кончился, а дай денег – они такого наснимают…

Подразумевалось, что у флота деньги есть всегда, даже в период экстренных расходов на "Чапаррали".

Что ж, коммодор умел экономить – не зря хозяйственное управление с его приходом переименовали в экономическое. На посту замначштаба миноносной флотилии он продемонстрировал чудеса бережливости – его моряки завоевывали приз за призом при минимальном расходе топлива, снарядов и денег на провиант. При этом обеды и на миноносцах и на базе были такие, что повара лучших гостиниц Республики организовали целую шпионскую сеть, пытаясь завладеть рецептами безумно вкусных и при этом недорогих блюд.

За два года службы в Адмиралтействе репутация Мозеса ничуть не пострадала. Все знали, что он денег зря не тратит, неиспользованные резервы ищет днем и ночью – но всегда находит и голодом никого не морит. Только с этими юбилейными снимками, дьявол бы их побрал, целый месяц ничего не получалось. Результатами аэрофотосъемки готовы были поделиться и картографы, и морские разведчики. Но нельзя же делать весь альбом с высоты птичьего полета. Нужны дворцы и виллы, набережные и бульвары, парки и гроты, горы и водопады. А военные моряки такое если и снимали, то случайно. Где взять сто двадцать фотографий?

Сперва коммодор позвонил Гропперу – тому самому, который сейчас дожидался в приемной. Вольнонаемный флотский фотограф явился на прием небритым и со сметой, из которой Мозес запомнил только одно слово – "Супер-Ангулон". Германская карданная камера с тремя германскими же объективами стоила, конечно, дешевле крейсера, но значительно дороже мотора "Джипси-Мейджор". Шесть таких моторов еще до конца года надо было закупить для учебных гидросамолетов. Гропперу пришлось убраться восвояси.

Попытка поступиться национальной гордостью и пригласить на съемки голландцев с Кюрасао закончилась получением телеграммы с умопомрачительной суммой, после которой следовало скромное: "Не считая суточных". Переговоры с владельцами местных ателье тоже успеха не принесли – деньги они просили не такие уж большие, но почему-то требовали обеспечить их служебным транспортом круглосуточно и трехразовым питанием. Баловать частный сектор Мозес не любил и не желал.

Когда пару недель назад он поделился своим горем со старым приятелем – управляющим отеля "Эксцельсиор", - оказалось, что найти решение проще простого. Приятель обещал прислать самых лучших фотографов и совершенно бесплатно. У знаменитого миллионера Роллинга, владельца сорока "Эксцельсиоров", ста двадцати фабрик, полутора тысяч нефтяных вышек и двух киностудий, есть и своя фотослужба. И то, что для Адмиралтейства проблема, для него – сущий пустяк. А благодарность нужна чисто символическая: устроить так, чтобы на трех (всего на трех!) фотографиях из десяти дюжин был запечатлен роллинговский отель.

Фотографы прилетели через три дня рейсом "Пан-Америкен" из Майами. Об их прибытии Мозес узнал через пятнадцать минут после того как клиппер Сикорского высадил пассажиров. Два господина явно восточноевропейского происхождения вежливо, но твердо отказались открыть кофры для досмотра. Между собой они говорили на языке, который никто в гидроаэропорту не понимал. А позвонили коммодору из морской разведки.

- Где они сейчас? – спросил коммодор.
- Мы их задержали на таможне. Шеф в курсе.
- Сейчас я с ним свяжусь, оставайтесь на линии! – рявкнул Мозес.

В итоге фотографы Роллинга, так и не открыв кофры, проследовали в "Эксцельсиор", где их ждали начальники двух управлений Адмиралтейства – разведывательного и экономического. После обильного завтрака и довольно неловкой беседы на трех языках – английском, немецком и голландском – вежливых господ (им очень понравились фрукты) отправили назад в Майами тем же клиппером, который доставил их в пределы Республики. Отношения с управляющим были испорчены серьезно, но не безнадежно.

На следующий день коммодор Мозес потребовал к себе в кабинет каталоги поставщиков фотографического оборудования, вооружился счетами и вызвал адъютанта, который увлекался съемкой. Пришлось запомнить еще с полдюжины красивых и непонятных названий. Что же касается технической стороны дела, то она для выпускника морской академии была более чем понятной. Заказ с пометкой "сверхсрочно" отослали в тот же день. Сумму со стоимостью авиамотора сравнивать уже не хотелось.

И вот Гроппер снова здесь – на сей раз бритый, но все равно похожий на вечного студента.

- Садитесь, старина. Как жизнь?
- Жизнь - это борьба противоположностей, коммодор. У вас появились новые идеи?
- Нет, только старые. Я заказал вам камеру. Нет, не этот, как его, супер-кардан с ангулоном. Попроще, но очень хорошую. Американскую…
- Только не "Буш"!
- Еще чего. "Графлекс". С оптикой из Германии. Два затвора! Можете получить на посту внизу, вот ордер. И приступайте к съемке, времени в обрез. Снимки надо сдать через месяц.
- Я кое-что могу принести уже завтра. Принес бы сегодня, если бы только знал.
- А чем вы снимали?
- Пару лет назад построил для собственного удовольствия карданную камеру. Люблю, знаете ли, природу снимать. Да и архитектуру…
- Ступайте, любитель прекрасного. Ордер не потеряйте по дороге!

Коммодор и фотограф расстались, вполне довольные собой. И даже друг другом.