В марте тридцать пятого

[Ignat Solovey]

Дирк Парментир завёл наручный хронограф и поставил дорожный будильник "Лонжин" на пять сорок. Утро 22 марта 1935 года предстояло суетное - в рейс Нью-Йорк - Никель отправится пароход "Дойчланд", на котором, помимо самого Дирка, в свои тридцать лет бывшего лучшим пилотом Королевских Голландских Авиалиний и героем всех мальчишек от Мьелля до Явы и от Архангельска до Капштадта, поплывут два сверкающих хромом "Дугласа DC-2". Это были первые американские самолёты, которые для пополнения своего флота купила компания KLM. Рейсы из Амстердама в Батавию пользовались особым спросом, да и на атлантическом направлении пассажиры желали летать быстрее, чем могли это обеспечить гидросамолёты и дирижабли, пусть даже и без пятизвёздочного комфорта "Клипперов" и "Цеппелинов".
Перед отъездом в Новый Свет Дирк посовещался с президентом KLM Альбертом Плесманом. Они решили, что хорошо зарекомендовавшие себя 800-сильные "Доппель-Смарагды" можно испробовать и на гражданском самолёте, а неприхотливый DC-2 для такого приходится как нельзя кстати. Оставалась проблема доставки, но она был решена быстро и элегантно. По обычному расписанию "Дойчланд" ходил между Нью-Йорком и Амстердамом, даже не заходя на португальские острова Генриха Мореплавателя. На этот раз телефонный звонок в Гамбургский Ллойд, последовавшая за ним каблограмма в Нью-Йорк и ещё один телефонный звонок - в швейцарский банк UBS - закрыли вопрос с разовым изменением маршрута парохода, и без того не предвещавшим убытков судовладельцам.

В итоге, месяц спустя один "Дуглас" был укомплектован американскими двигателями, а вот мотогондолы второго, после недельной битвы с отделом продаж "Дуглас Эйркрафт", были оставлены пустыми. Риск, конечно, немалый, но кто не рискует... Мощность придётся ограничить, однако в случае чего будет запас, да и экономия выйдет немалая - и на цене двигателей, и на топливе. Американцы своей выгоды никогда не упустят, а продать в течение года десяток самолётов без двигателей куда лучше, чем вообще ничего. Тем более, что в конце того совещания г-н Плесман достал из потайного ящичка в столе два туго свёрнутых листка рисовой бумаги.

На одном по-немецки, мелко, едва разборчиво, было написано, что Атлантическая Республика разрабатывает универсальный - но по первому предназначению пассажирский - самолёт, приспособленный для посадки и на воду, и на сушу, и даже на снег.
Второй листочек, исписанный аккуратным и до мурашек знакомым почерком, гласил (на этот раз по-французски), что на заводе Дугласа дела обстоят совсем не так гладко, как представлялось из большого интервью его владельцев, данного в январе San Francisco Herald. Хуже того - две недели назад мастера одного из цехов, известного суровыми методами поддержания дисциплины, обнаружили в собственном доме со сломанной рукой и вырезанным на этой же руке тонким лезвием словом "tormentor". "Вот и доигрались с профсоюзами" - сухо заключил Плесман.
Парментир почесал темечко уже третий раз за получасовую беседу - он не слыхал, чтобы его старинного приятеля и балагура Антуана маршруты французской авиапочты заносили в Калифорнию, а столь глубокие контакты шефа в Сюртэ Насьональ де Франс вызывали лёгкое удивление... Впрочем, удивление прошло, когда он вспомнил, что Антуан не так давно устроил в парижском кабаре "Красная Мельница" совершенно русского размаха пилотскую попойку. Вместо обычных баек о кордильерских грозах и встречах с бедуинами он на удивление громко рассказывал о нравах аэродромных техников в Сан-Паулу, Гвадалахаре, Майами и, почему-то, Виндхуке.

Туманный намёк на содержимое тонких бумажек сломил сопротивление калифорнийцев, и они не только продали "некомплект", но даже подготовили черновик документа, согласно которому в случае успешных испытаний (включавших несколько реальных полётов) "Дуглас Эйркрафт" разрешала установку моторов "Ахаге" на свои самолёты, благо американцы с "Карнеолями" и "Доппель-Смарагдами" были знакомы весьма неплохо. Ходили слухи, что следующую свою модель они проектируют с расчётом на атлантические двигатели, и уже ведут переговоры о покупке лицензии на их производство.

* * *
Трое суток в море от Нью-Йорка до Никеля прошли без происшествий, в приятных салонных беседах и за чтением мимеографированной копии очередной рукописи Антуана о его сахарских бдениях. Всласть поспать Дирк тоже не забывал.

Утром двадцать пятого марта в торговой гавани Никеля Дирка встретили инженеры Штрадман и Штибер. Поручив транспортному отделу "Ахаге" разгрузку "Дугласов" и доставку их на аэродром общества, джентльмены неспешно отправились в ближайшее кафе обсудить за чашечкой смолл-айлендского кофе особой обжарки различные технические вопросы.

Внезапно тихую беседу прервал звук быстрого топота. Через несколько секунд компанию окружило пятеро невысоких подростков. Доктор Штибер уже был готов перехватить поудобнее свою увесистую трость, но жест Дирка, обладавшего отменной реакцией и соколиным зрением, заставил главного конструктора замереть и приглядеться. Мальчишки были одеты куда приличнее никельской портовой шпаны, у младшего, лет двенадцати на вид, в руках был деревянный штатив, а у самого высокого - чемоданчик с надписью Zeiss Ikon в одной руке и недешёвая "иконта-тропик" - в другой.

- Гхм... молодые люди, чем обязаны? - по-немецки спросил он, и тон его обещал неприятную беседу в полиции, если услышанный ответ не придётся доктору по вкусу. - Неужели вы не видите, что наша беседа весьма серьёзна?

Паренёк с "иконтой", переминаясь с ноги на ногу, несколько мгновений молчал и смотрел на докторовы ботинки. Потом, переведя взгляд на голландского флюг-шкипера, одним махом выпалил по-немецки с сильным восточноамериканским акцентом:
- Простите, герр капитан, вы же Кёйне Дирк Парментье? Разрешите сделать ваш портрет? Мой друг мечтает с вами познакомиться, или хотя бы получить ваш автограф, но вы ведь не летаете в Америку...
- Да, только моя фамилия Парментир. Говори по-английски, думаю, тебя здесь все поймут. А в Америку я, вероятно, скоро буду летать весьма часто.
- Простите, сэр. Спасибо сэр.
- Не за что. Так чем же вызван такой интерес к моей скромной персоне? Я всего лишь простой пилот, таких как я - сотни. Разве твоему другу не сподручнее было бы взять автограф у Чарли Линдберга или Тони Сент-Экса?
- Чарли?! Тони?! - в глазах молодого человека от такой фамильярности появился почти священный ужас.
- Ну да... я имею честь весьма неплохо знать этих парней, и уж они-то летают куда выше меня... во всех смыслах. Кстати, чтобы закончить представления: слева от меня доктор Флориан Штибер, а справа - доктор Иоганн Штрадман.

Внезапно один из приятелей юного фотографа толкнул его локтем и что-то прошептал тому на ухо.

- Ой, прошу прощения, господа! Это огромная честь для меня, встретить сразу всех вас сразу. Кажется, я не представился... меня зовут Робби Хансон, мне четырнадцать лет, мой отец работает инженером на верфи по контракту и пригласил меня сюда на каникулы... И вот почему Джонни хочет взять ваш автограф. - Робби открыл кофр, достал оттуда аккуратно сложенный листочек и протянул Дирку. На листочке почерком вышколенной секретарши было написано:
From North American Aviation Authority Journal, issue 203, August, 29th, 1933.
According to recent NAAA examinations in night flight skills and abilities, Koene Dirk Parmentier of Dutch KLM had been acknowledged as best of the best performers in this type of flight, of those who ever took the aforementioned examinations. Captain K.D. Parmentier confessed that he already had night flight experience in severe weather conditions on KLM route from Amsterdam to Batavia. He is also known as the best European pilot of those who fly scheduled services, and recieved numerous highest remarks from his customers, including Marlene Dietrich and Clark Gable, who flew with KLM to on-location cinema production in Dutch East India.
Ниже, печатными буквами и уже совсем не так аккуратно, было приписано: "ROBBIE YESTERDEY SOMEONE IN AIR SCHOOL SAID THAT PARMENTIER GOWS TO NICKEL SEE HIM FOR ME PLEES DO ANY THING. COMMANDER SPIKER TOLD HE FLYS LIKE GOD OR LINDBERG. YOU WAS BORN IN THAT LUCKNOW PLACE SO YOU MUST BE LUCKY. JOHNNY". Похоже, письмо было написано в большой спешке и прибыло в Никель на том же пароходе, что и Дирк с "Дугласами".

- Мда... Доктор Штрадман, не найдётся ли у вас ручки? Эти молодые люди увлечены авиацией определённо не меньше нашего, весьма похвально... Это будет первый автограф, который я оставлю, а не возьму сам, но ничего плохого в этом, думаю, нет.
- Дирк, молодой человек просил у вас разрешения на портрет. Вы, я погляжу, сегодня сверкаете, как кадет на выпускном параде, да и погода вполне подходящая.
- Да, пожалуй у нас найдётся ещё несколько минут. Готовь камеру, Робби.
Штрадман усмехнулся:
- Тогда уж попросите у молодого человека несколько групповых кадров и отпечатков с них для нас. Это будет неплохой памятью о нашей встрече... Кстати, я тоже слыхал об этой вашей ночной эскападе... Вы удирали от муссона?
- Да... Мне говорили, что Плесман собирался за такое лихачество списать меня в механики, но почему-то об этом забыл. Наверное, свою молодость вспомнил.
Мужчины рассмеялись.

Робби между тем установил "иконту" на штатив и сосредоточенно крутил бумажный экспонометр.
- Всё готово. Мистер Парментир, сэр, может быть вы позволите сфотографировать вас отдельно? Я сделаю отпечатки сегодня же... Только как я смогу вам их отдать?
- Приходи завтра на лётное поле к трём часам дня.

Доктор Штрадман застегнул плащ и вдруг его лицо приняло крайне подозрительное выражение.
- Так, похоже я знаю этого молодого человека... Юноша, не вас ли случайно третьего дня прогнала полиция, когда вы этим самым фотоаппаратом пытались сфотографировать "Гвуки" в гавани гидросамолётов? Будьте поаккуратнее, а то вас могут принять за бразильского шпиона... и никакой скидки на возраст!
- Да, мистер Штрадман, сэр... я знаю... - с досадой ответил Робби. - Но эти самолёты так красиво смотрелись в утреннем свете, а отец на прошлой неделе купил мне коробку цветных пластинок "Автохром". Я всё-таки успел сделать одну фотографию, она даже получилась. Вот, посмотрите. - Он достал из кофра завёрнутую в лист чертёжной кальки пластинку.

- Флориан! - воскликнул Штрадман, обращаясь к Штиберу. - Какая жалость, что юный мистер Хансон не встретился нам, когда всё военное министерство стояло на ушах по поводу того фотоальбома! Его талант был бы очень кстати. Вы только посмотрите! Этот кадр даже лучше того снимка гавани, что висит в ратуше! Приятно, что нынешние молодые люди думают не только о танцах.

Спустя ещё несколько минут Робби, вспотевший, несмотря на приятный бриз, складывал камеру.
Дирк пожал ему руку:
- Жду тебя завтра в три пополудни у ворот лётного поля.
- Спасибо, сэр. Джонни будет в восторге. У нас с ним через три недели назначены первые одиночные полёты, мы в школе летаем на "Пайперах".... Этот фантазёр уже год твердит о том, что хочет слетать на Луну... после того как прочитал книгу какого-то русского с очень сложной фамилией... Цалкоффски, кажется. Коммандер Спайкер сказал ему, что на самолёте до Луны не долететь, но Джонни и слышать ничего не хочет. На уроках английского он рисует странные летательные аппараты без винтов и почти без крыльев, больше похожие на бумажные самолётики. Он говорит, что именно на таких можно будет летать на Луну, и очень скоро их изобретут по-настоящему...

Штрадман протянул Робби визитную карточку и хрустящую купюру в пятьдесят атлантов:
- Захватите завтра эту пластинку с "Корморанами", молодой человек. В нашей конторе есть фотолаборатория, там могут сделать с неё большой отпечаток, я повешу его в своём кабинете. Вот вам гонорар за вашу работу - фотоматериалы стоят недёшево, а любой талант стоит поддерживать не только на словах. И оденьтесь завтра потеплее - вас ждёт небольшой сюрприз. Да... передайте своему другу, что даже очень хорошему пилоту отличные оценки в школе совсем не повредят... А насчёт его фантазий... как знать? В наши дни удивительные открытия совершаются едва ли не каждый день.

Оставив оторопевшего Робби с приятелями на набережной, Парментир, Штрадман и Штибер зашли в кафе. Обсудить предстояло многое, а время из-за неожиданной встречи стало поджимать.
Вечер все трое провели в мастерских AHGG, наблюдая за монтажом двигателей на второй "Дуглас". Первый, с американскими моторами, готовили к завтрашнему вечернему рейсу в Амстердам через Дакар, Касабланку, Андорру и Париж. Этот полёт в четыре с лишним тысячи миль выполнит специально нанятый Плесманом экипаж из Литвы по уже разработанному графику. Только вместо пассажиров будут мешки с почтой и кофе.

Штрадман слышал, что два года назад Дарюс и Гиренас едва выжили после крушения, не долетев нескольких сотен километров до Ковно. И это после беспосадочного перелёта над Атлантикой, во время которого очередных чемпионов, правда, чуть было не сбили сент-валентинские воздушные пираты... Интересно, что этим чертям понадобилось так далеко на севере?
Но немецкие врачи сделали невозможное и вернули балтийский дуэт не только к полноценной жизни, но и за штурвалы. Пронырливые ребята из "Дуглас Эйркрафт" пригласили литовцев в качестве лётчиков-испытателей, а не менее хваткий Плесман решил, что перегнав самолёт из Калифорнии в Нью-Йорк, с Никеля до Амстердама они уж точно долетят. Парментир тайком молился, чтобы убеждённость его шефа была основана не просто на вере в удачу, которая у пилотов весьма переменчива.

К десяти вечера двигатели были установлены и на пробу запущены, но испытательные полёты, несмотря на свежий "ночной сертификат" Дирка, решили отложить на следующий день - незачем лишний раз рисковать и беспокоить горожан .

* * *
Порыв неожиданно холодного для тропиков ветра заставил Штрадмана поёжиться. Три часа назад Парментир, Гиренас, Штибер и радист Кэтс из морской авиации Республики покачали крыльями, улетев на DC-2 в направлении Биг-Айленда. Семисоткилометровый круг над морем был последним из запланированных на день испытаний. Всё шло как по маслу, но доктор время от времени постукивал костяшками пальцев по деревянной логарифмической линейке, которую он с утра машинально сунул в карман. Завидев на горизонте блестящую точку, он про себя возблагодарил небесные силы - "удачно". О посадке доктор почему-то не беспокоился.

Подбежал техник:
- Герр Штрадман, у ворот стоит какой-то мальчишка с фотоаппаратом. Когда я его попробовал прогнать, он со страшным акцентом сказал, что ему голландский шкипер велел быть здесь к трём часам дня... и он принёс вам какие-то фотографии... Сейчас без десяти три.
- Проводите его сюда, только пусть сначала зайдёт в фотолабораторию с цветной пластинкой. Скажите там, что я просил сделать увеличение в десять раз.

- Добрый день, мистер Штрадман! Я принёс фотографии... и захватил свою лётную куртку - вы говорили одеться потеплее.
- Прекрасно, вы очень вовремя, юноша... Кумир вашего друга вот-вот приземлится... уже третий разворот делает.

Робби достал из кофра "иконту", на которой в этот раз вместо кассеты с пластинками стоял задник для рулонной плёнки, накрутил её на штатив и с надеждой взглянул на Штрадмана. Тот кивнул и повернулся в сторону полосы, по которой катился DC-2. Спустя пару минут Парментир уже протягивал руку Штрадману:
- Иоганн, кажется, "Ахаге" получила хороший заказ... Более того, я порекомендую американцам предпочесть для этого самолёта ваши двигатели. Их "Пратты" очень хороши, но в сравнении с вашими "изумрудами" больше напоминают конторские вентиляторы... А! Вот и наш фотограф! Мне не терпится увидеть свой портрет в исполнении мастера.
- Вот, пожалуйста... Мистер Парментир, сэр... Может быть вы всё-таки смогли бы подписать одну карточку для Джонни? Я отправлю её с вечерней почтой.
- Ладно, уговорил. А как его фамилия? Мало ли в Америке Джонов...
- Гленн. Джон Гленн.
- Так... - Дирк что-то быстро написал на обороте фотографии и вернул её Робби. - Держи. А сейчас бери свой аппарат, одевай куртку и поехали в гавань, покатаемся на "Гвуке". Снимешь Никель с птичьего полёта... а может быть и порулишь, если спарка есть свободная.

* * *

Семь дней спустя кадет-пилот Джон Гленн, вернувшись с занятий, достал из почтового ящика около дома в Огайо конверт с марками Атлантической Республики и штемпелем "Atlantic Republic Special Airmail". Джонни на всякий случай пребольно ущипнул себя за нос и очень внимательно осмотрел конверт со всех сторон - первоапрельские розыгрыши уже успели ему надоесть. Внутри была карточка с видом Никеля и фотография капитана Парментира на набережной. На обороте портрета было размашисто написано: "Пилоту Джону Гленну от пилота Дирка Парментира. Чистого неба и удачи на Луне! 26.03.1935".


Я весьма вольно обошёлся с реальными историческими фигурами и не уверен, что их характеры сколь-либо соответствуют подлинным, но, надеюсь, это простительно. Ссылки, тем не менее, дам.

Douglas DC-2. Этот самолёт, возможно, из-за своих размеров, не обрёл такой популярности, как его увеличенная версия DC-3 (также известная как C-47 и Ли-2), но сослужил исключительную службу в середине тридцатых годов. "Универсальный" самолёт, который разрабатывали в АР, по своим качествам очень напоминает советский Ан-2, но немного быстрее и с большим радиусом действия.
Кёйне Дирк Парментир - легендарный пилот KLM времён летающих лодок. Кстати, в связи с ним господам сообщникам всячески рекомендую замечательную книгу английского журналиста Александра Фратера "Beyond the Blue Horizon", которой, увы, в электронном виде нет. Парментир погиб в 1948 году в плохих метеоусловиях над Шотландией, выполняя регулярный рейс на Lockheed L-1049.
Альберт Плесман - голландский пионер авиации, со-основатель KLM.
"Балагур Антуан" - это, конечно, Антуан де Сент-Экзюпери.
Роберт Мюррей Хансон - американский ас Второй Мировой, погибший в 1944 году, на его счету было 25 сбитых самолётов противника.
Стяпонас Дарюс (Дарашюс) и Стасис Гиренас - литовские пилоты, пересекшие Атлантику. В нашем мире они погибли в 1933 году, потерпев крушение в Германии. В Литве они имеют статус национальных героев (посмертно) и изображены на банкноте в десять лит.
Кто такой Джон Гленн - знают все, кто хоть сколько-нибудь интересуется космосом. На всякий случай напомню, что на Луну он в нашем мире не летал, но был первым американцем, совершившим полноценный орбитальный полёт - три витка вокруг Земли. После этого он 24 года был сенатором от штата Огайо. Кроме того, пока он самый старый человек из летавших в космос - в 1998 году в возрасте 77 лет он провёл некоторое время на МКС для эксперимента о влиянии космических условий на пожилых людей.
KLM действительно заказала в 1935 году DC-2, который был доставлен в Амстердам на SS Deutschland. Впоследствии число DC-2 в составе флота KLM достигло восемнадцати.

Иоганна Штрадмана и Флориана Штибера представлять, думаю, не надо :)